Маленький сибирский городок N с населением 8457 человек уже давно должен был стать главным на планете центром притяжения здравомыслящих людей. Здесь чисто, свежо, на улицах лежит белый снег, не снуют трамваи и не грохочут самолёты. Честно говоря, здесь вообще почти ничего не происходит. Но жить здесь хорошо.
Правда, жить в этом городе нужно, имея за душой серьёзные капиталы. После того, как бессовестные рейдеры добили здешнего промышленного гиганта, жизнь в городе N резко покатилась под уклон. В точности так же, как несколько крутых улиц города ведут вас к стенам бывшего гиганта.
Заработать на хлеб с вареньем в нынешние суровые времена удаётся только единицам людей.
Работать местному народу стало совсем негде – убиенное промпредприятие утащило с собой в могилу полторы тысячи рабочих мест. Сейчас о нём напоминают развалины, которые уже второй десяток лет растаскивают да растащить никак не могут.
Осталась, правда, старая добрая кочегарка, которая отапливает город. Но она настолько преклонного возраста, что уже давно должна была найти себе приют в местном музее. Не нашла. И совсем не потому, что её габариты несопоставимы с масштабами музейных комнат, а по той причине, что с натяжным скрипом, оханьями и аханьями всё же продолжает работать.
А остальное население рождается для того, чтобы… Нет, не для того, чтобы постричься, побриться и сразу же умереть. Потому что не так уж и много здесь парикмахерских и бюро похоронных процессий. Рождаются и живут люди города N для того, чтобы работать (хотя мы знаем огромное количество мест, в которых всё совсем наоборот – люди работают, чтобы жить).
Для удовлетворения естественных профессиональных потребностей здесь тоже не много возможностей. В городке осталось несколько небольших школ, детских садов, библиотека и настоящий музей с костями мамонтов, которым уже 24 тысячи лет. Ещё, правда, есть магазины, но зарплату в них платят как раз такую, чтобы хватало её на маршрутку с работы до дома и обратно.
Остальные рождённые для того, чтобы работать, каждое утро набиваются в корейские микроавтобусы и направляются на заработки в соседний райцентр.
Как разместить здесь рекламу
А ещё в городочке есть жандармерия. Но в ней обитают люди совсем другого склада, и произошли они явно из потомственных дворян. Потому что никогда не работали и не будут.
Местный горсовет – тоже уютная территория для тех, кто к труду испытывает равнодушие. Здесь можно ничего не делать и получать приличные деньги. На маршрутках тутошние не ездят.
Но всё же самым главным в городе объектом является… Нет, не резиденция какого-нибудь начальника. И не памятник федерального значения.
Таким объектом является та самая кочегарка. И ведь она — не какая-нибудь там секретная единица, играющая важную государственную роль и обеспечивающая обороноспособность страны. Всё, на первый взгляд, довольно-таки прозрачно, ведь весь город пользуется теми благами, которые котельная производит! Но от постороннего взора происходящее в здешних начальственных кабинетах тщательно скрыто. Ведь котельная не просто даёт городу тепло, а даже умудряется приносить причастным к ней ловкачам самые золотые яйца.
Поэтому вокруг кочегарки сконцентрировались те, кто к настоящей работе не просто равнодушен, а даже испытывает истинное презрение.
Кажется, что здесь всё очень банально, размеренно и кладбищенски скучно… Традиционные длинные трубы, упирающиеся в сизые облака, чёрный-пречёрный уголь и самые обычные «инженеры котельного цеха».
Да и начальник этой кочегарки — очень скромный человек. Он ходит в сером костюме, который ещё в конце прошлого века должен был самым синим пламенем сгореть на незаконной городской свалке. Но человек в этом костюме ходит и будет ходить до самой смерти. И неважно, сколько там миллионов припрятано в его заначке. Не нашего с вами ума дело.
Раньше этот начальник работал в райсовете. Место тоже, надо сказать, хлебное. За 20 лет службы народу владелец серого костюма ни одного кровно заработанного целкового не потратил на сахар и заварку. К нему нескончаемым потоком шли ходоки (в костюмах и без, на маршрутках и пешком, зимой и летом), которые и несли ему всё потребное для жизни. Некоторые, завидев заваленный сахаром и чаем кабинет, рассчитывались за чиновничью доброту свободно конвертируемыми российскими рублями.
Но рыба ищет место поглубже, а чиновник – кресло помягче. Да и осточертело ему в чиновных пенатах – и так лучшие годы жизни посвятил регулированию жилищно-коммунального хаоса на подведомственной территории. Поэтому решил уйти. Чтобы не вывели.
А тут как раз и место в кочегарке городка N освободилось. Предыдущий главный тепловик ушёл на повышение – местный покладистый народ решил сделать его председателем горсовета. И сделал.
Когда чиновник в сером костюме впервые переступил порог своего нового кабинета, в городе уже вовсю шло строительство новой кочегарки. Возводили её не первый год и тратили на это очень большие деньги. Они поступали из государственной казны, из бюджета генерал-губернаторства и ещё Бог весть откуда.
Разобраться в теплоснабжающих хитросплетениях свежеобразовавшемуся начальнику кочегарки не составило труда: бесценный опыт, полученный во время работы в райсовете, сослужил очень добрую службу. На прежнем месте работы он и не такие схемы учинял. А потом сам в них запутывался, но всякий раз каким-то чудом выпутывался. Чтобы не вывели.
В отличие от местного нехитрого народа человек в сером костюме сразу вник во все аспекты возведения новой кочегарки. И, несмотря на то, что родители в детстве, конечно же, учили его не совать в розетку металлические предметы, этот субъект по сию пору продолжает рисковать. Потому что сказки о добре и зле он не читал никогда.
Котельная в городе N строится уже десять лет. Денег в неё вложено столько, сколько, наверное, во всём генерал-губернаторстве не дали ни одному из аналогичных проектов.
Однажды… незадолго до запуска кочегарки неожиданно обнаружилось, что к ней необходимо подвести электричество. Потом выяснилось, что водопровод устарел физически и морально, а значит потребно создать новый.
И так далее. Сроки ввода в эксплуатацию теплоисточника откладываются и откладываются, строительные процессы продолжаются, а денежки на все эти затеи уверенным ручейком отовсюду текут в карманы причастных.
И почему-то никакие проверки, учиняемые жандармерией и другими структурами, результатов не дают. Как ни странно, контролирующие ведомства отчего-то не обнаруживают даже самых значительных нарушений.
Хотя даже рядовые обыватели, никогда не вникавшие во всяческие замысловатости, уже начинают прозревать: долгострой в городе N их нимало смущает. Ведь, казалось бы, делом занимаются настоящие профессионалы, люди – не с улицы, а знающие толк в этих процессах. Но тут… Будто коса нашла на камень.
Да и новый глава волости, в границах которой наблюдаются все эти престранности, от темы теплообеспечения очень даже недалёк, но почему-то … молчит.
Подведомственный ему контрольно-счётный орган до каких-то пор пачками штамповал бумаги о нарушениях при строительстве кочегарки. Он рассылал эти документы кому ни попадя – от местных старцев до генерал-губернатора, вызывал какие-то комиссии и проводил проверки. А потом тоже умолк. Может, решил на старости лет не лезть куда не следует? Или с тех ручейков ему тоже капля-другая перепадает?
Вот и очередная зима потихоньку подходит к концу. Жилищно-коммунальные бароны городка N (да и всей волости) с нетерпением ждут весны. Её неумолимое приближение заставляет их уже сейчас сочинять новые причины, по которым удастся затянуть возведение уникального объекта ещё на год-другой. И продолжить высасывать отовсюду денежки.
Да, котельная – это не только чумазые кочегары. Это, в первую очередь, очень большие деньги.
И, чтобы их направлять в свою пользу, вовсе не обязательно обеспечивать бесперебойную подачу тепла. Можно просто вечно что-то строить. Вот только умение вколачивать гвозди молотком совсем не гарантирует того, что удастся возвести пригодное для комфортного обитания жилище. Тем более, если такая задача даже и не стоит.
Всё совпадения с реальными лицами, событиями и обстоятельствами просим считать плодом вашего воображения.
